Владимир Путин, вероятно, — самая мифологизированная фигура современной России: оно и понятно, ибо мифологизация — главное занятие наших друзей, врагов и политологов (правда никому не нужна и даже опасна), а Путин волей-неволей упоминается чаще всех. Главная ложь этого многоликого мифа в том, что общая ответственность сбрасывается на конкретную личность. От Путина зависит очень немногое. Роль личности в российской истории ничтожно мала — Толстой это хорошо понимал и напрасно стремился распространить на историю всемирную. Решение о нападении на Россию принимает Наполеон, но отпор Наполеону дает не лично Кутузов, а русский характер и русское пространство. Русская история наглядно циклична, ход вещей здесь предопределен, и кто бы ни оказался на месте Путина — он обречен был бы делать более-менее то же самое. Путин в силу петербургского происхождения и явной симпатии к Европе, где он успел пожить и поработать во времена застоя, делает это более-менее аккуратно. Разговоры о том, что он вводит цензуру, бессмысленны: я вижу, как цензура нарастает снизу, как до неузнаваемости меняются люди, еще позавчера защищавшие свободу, все эти менеджеры среднего звена, панически боящиеся любого внятного анализа, не говоря уж о сенсационной информации.

Самое забавное — именно наблюдать, как история выстраивает людей: так магнитное поле располагает опилки по правильным дугам. Путин, как и Ленин, и Сталин, — заложник истории: Ленин хотел разрушить империю — а вместо этого реставрировал; Сталин хотел проредить окружение в типично восточном стиле, убрав старых большевиков, — а спровоцировал вакханалию самоуничтожения, поставившую страну на грань выживания. Разумеется, кое-что зависит и от личности: будь на месте Сталина Троцкий — СССР больше напоминал бы не Российскую империю, а Камбоджу; но если бы на месте, допустим, Хрущева рулил кто-то иной — судьба «оттепели» осталась бы той же. Макроисторические закономерности личностями не регулируются. Окажись на месте Путина Лужков или Примаков (а они собирались) — со свободами было бы покончено куда быстрей, а культ личности принял бы масштабы поистине гомерические. Что касается внешней политики — думаю, тут возобладали бы методы времен очаковских и покоренья Крыма, и вряд ли Украина — хорошо зная лужковские эскапады в Севастополе — обрадовалась бы такому развитию событий.

Если же вернуться к Владимиру Путину — миф о нем, как и все в России, бинарен, то есть двуглав; он развивается в рамках давно устаревшей оппозиции «почвенников» и «западников». Одни считают Путина либералом до мозга костей, чересчур мягким, недостаточно националистичным; другие полагают, что это законченный КГБшник, сатрап, душитель, хладнокровный садист и т.д. И то, и другое неверно: Путин — классический менеджер, каковым он был и при Собчаке, когда работал в сугубо либеральной петербургской мэрии, и при советской власти, когда осуществлял надзор за советской колонией в ГДР.

Общая жажда третьего срока базируется именно на тайном страхе (присущем и либеральному крылу), что следующий лидер уже не будет иметь ни советского, ни собчаковского опыта — а потому кинется закручивать гайки с утроенной энергией, хотя они спокойно закручиваются сами. Несколько раз Путин допускал серьезные и даже катастрофические ошибки — такой ошибкой был Беслан, когда ситуация в первые часы после захвата никем в общем не контролировалась; предыдущей такой ошибкой был «Норд-Ост», но тогда катастрофа оказалась не столь очевидной. Два поздравления неизбранному Януковичу и предшествующая грубоватая агитация за него у всех на памяти. Не исключено, что ошибкой была и ставка на клан Кадыровых в Чечне — ибо со временем мы можем получить там гнойник почище масхадовско-басаевского; но другой ставки, боюсь, не было.

Вообще миф о профессионализме КГБ-ФСБ давно не выдерживает критики, чего стоит последняя история с Андреем Луговым, с шифровками по книге Гришковца и прочими нелепыми отмазками; а «британский булыжник», якобы нафаршированный разведывательной аппаратурой? а генетическое супероружие, которое будет якобы поражать только русских — и потому мы не должны отправлять за рубеж свои биологические образцы? Если Путин и умен (а он умен), то не благодаря, а вопреки опыту работы в госбезопасности. Ему приходится работать с чрезвычайно ограниченным контингентом, простите за невольный каламбур. На этом фоне и Сергей Иванов выглядит европейским интеллектуалом — он, по крайней мере, умеет себя вести на людях.

Наряду со всеми этими ошибками у Путина были и победы, обеспеченные отнюдь не только нефтью и административным ресурсом. Он удалил из России Гусинского и Березовского, искренне убежденных в своем всевластии; он ограничил самодурство, а то и прямой сепаратизм местных властей, введя институт кремлевских наместников; он вернул главные российские ресурсы под контроль государства, не слушая демагогии о том, что это антирыночно. Иное дело, что и это предопределено ходом вещей, и его личная роль только в том, что все это было сделано сдержанно, без крови.

Мне могут напомнить о Ходорковском, но я в ответ напомню о Тухачевском, с которым — в аналогичной ситуации — обошлись гораздо отвратительнее. В общем, Путин способен оптимально действовать на коротких исторических дистанциях — со стратегией у него, как у всякого менеджера, обстоит хуже; но некоторым его ответам я аплодировал от души, и вообще за его поведение на международной арене по крайней мере не стыдно. Реплика о том, что мы не хотим иракской демократии, — отличный экспромт.

Главная же ошибка Владимира Путина не упоминается почти никем: в соответствии со своим бэкграундом он искренне полагает, что стране всего нужней стабильность. Это не так: в пьесе Леонида Зорина «Царская охота» еще в 1975 году было сказано: «Великой державе застой опасней поражения». Под коркой стабильности в России бурно идут не только процессы гниения, но и роста; росту эта искусственная «стабильность» мешает, а для гниения она — идеальна. Для первого срока — 2000 — 2004 — Путин был оптимальной фигурой, но для второго — уже недостаточной. Для послеоперационного больного искусственный сон благодетелен, но он может перейти и в кому. Путинская Россия интеллектуально бедна, полна нарастающей и наглеющей показухи, неустойчива перед серьезными стрессами — стране явно нужен другой. Но другого нет. И это главная причина живучести путинского мифа — мифа о том, что Путин идеально соответствует масштабу стоящих перед ним задач. Это не так. И сам он это знает лучше других.

Впрочем, когда я слышу его зарубежных критиков — в том числе и украинских обывателей, — даже у критика власти вроде меня случаются пароксизмы гордости за своего президента.