Что значит Украина для России?

Зачем вообще она нужна русским? И не только для политического класса, но и для широкого слоя россиян?

Когда Вы спросите, нужен ли Крым России? — Я отвечу: «России нужна Украина». (Такие вопросы мне действительно задавали крымчане в прошлом году во время предвыборных исследований.) А крымский вопрос стыдливо оставлю «на потом». Кто хочет, может ездить по привычке туда купаться, с оглядкой на то, что сервис всё хуже и хуже, а цены всё выше.

Зачем нужна России Украина? Ради сала, галушек, заводов, плодородных земель, трубопроводов, портов, стратегических плацдармов? Нет, Украина берёт у России взаймы зерно, а продукты там достаточно дорогие. Стало быть, её разрушенное сельское хозяйство нам не очень уж нужно; украинские заводы конкурируют с российскими; энергоносители она получает со скидками; трубопроводы же прокладываются альтернативные тем, которые сейчас проходят по территории Украины.

Все это важно, но второстепенно на «великой шахматной доске» Евразии. Из «второстепенных» ценностей на Украине важнейшей является украинское геостратегическое пространство, которое поставил во главу угла знаменитый Збигнев Бжезинский:

«Украина, новое и важное пространство на евразийской шахматной доске, является геополитическим центром, потому что само ее существование как независимого государства помогает трансформировать Россию. Без Украины Россия перестает быть евразийской империей… Однако если Москва вернет себе контроль над Украиной с ее 52-миллионным населением и крупными ресурсами, а также выходом к Черному морю, то Россия автоматически вновь получит средства превратиться в мощное имперское государство, раскинувшееся в Европе и в Азии. Потеря Украиной независимости имела бы незамедлительные последствия для Центральной Европы, трансформировав Польшу в геополитический центр на восточных рубежах объединенной Европы» (Бжезинский З. Великая шахматная доска. М., 1998. С. 27–28).

Как справедливо заметил один наблюдатель по поводу цитаты из его книги про Евразию, «полякам не даёт покоя то сало, которое кошка не съела», поэтому они и претендуют на гегемонию в Восточной Европе. Но то, что не положено в украинской хате мелкому хищнику, возможно для мирового гегемона, которого собственно и представляет геостратег. А он, как известно, слов на ветер не бросает:

«Где-то между 2005 и 2010 годами Украина, особенно тогда, когда она добьется значительного прогресса в проведении реформ внутри страны и тем самым более четко определится как страна Центральной Европы, должна быть готова к серьезным переговорам как с Европейским Союзом, так и с НАТО» (там же. С. 49).

Вот оно, настало время «серьезных переговоров», что собственно является эвфемизмом «перехода под юрисдикцию».

Тогда каков же ответ? России не нужно только лишь пространство. Пространство как ценность необходимо Западу, который оперирует представлениями геополитики. А России нужны люди, так как традиционно они — наибольшая ценность.

На мой взгляд, он может быть только один — украинцы как этнический, демографический и культурный ресурс большой русской нации. Другого такого ресурса нет, и уже не будет. Это самая большая и реальная ставка в борьбе за Украину. Русская нация испытывает острый дефицит людей, которые могли хотя бы использовать и удерживать имеющееся пространство и размещённые на нем ресурсы.

Реальной борьбы за Украину РФ сегодня не вела и ведёт. Провальные президентские выборы 2004 года не в счёт. Они показали всю гнилость отечественных политтехнологий в широком смысле, способных только поддакивать партии власти. Наоборот, всё делается для того, чтобы потерять её окончательно.

Образно говоря, русские на Украине в лице своих брошенных на произвол судьбы активных сограждан ведут арьергардные бои с ущербными националистами, атлантистами, и ненавидящими обнищавший народ продажными оборотнями, которые ободрились, обрадовавшись небывалой фортуне.

Русские и украинцы: а есть ли нация?

На каком основании вообще украинцы — это какой-то там ресурс? Украинцы (далеко не все, конечно) — не ресурс, а субъект строительства русской нации.

Рассмотрим ряд доводов, которые кому-то могут показаться странными и противоречащими принятой и лелеемой властями вместе с интеллектуалами-грантоедами точке зрения.

Великороссии сегодня нет, ровно, как и нет Московии, и московитов, москалей. Нации великороссов нет. Есть проект большой русской нации, и русские развиваются как нация, лишь постепенно удаляясь от узковеликорусских признаков, от мышления народности XVI—XIX вв. Я не имею в виду аморфную постимперскую общность, а именно цельную этнонацию в единстве ее антропологических качеств.

Если сейчас уже очевидно, что белорусская народность интегрирована в состав русской нации, то с украинцами всё обстоит действительно сложно.

Украинская нация в тех границах, в которых она признается в Республике Украина, является искусственным конструктом. Их интеграция в один этнос произведена сравнительно недавно, в XX веке. В реальности такого объекта пока нет. Хотя конструкт в стадии осуществления — тоже особая реальность, о чем напомнил оранжевый майдан.

Анализируя, как развиваются события в 2004–2007 гг., нет оснований сомневаться, что в том или ином виде рано или поздно украинская нация будет построена. Это необходимо осознать и отнестись со всей серьезностью.

Государственная реидентификация центральноукраинцев по модели нации сегодня носит массовый характер.

Ключевую роль в этом играет полностью украинизированная средняя школа, которая приводит к тому, что дети уже не умеют говорить по-русски, если они не живут в русскоязычной среде, а также телевидение. Большую, но третью по значимости роль играет и украинизация бюрократии и делопроизводства.

Таким образом, украинская нация будет построена на базе западно-украинского субэтноса и части центральноукраинцев.

Она будет походить на небольшие центрально-восточноевропейские нации, которые, в общем, берутся её львовскими архитекторами за базовую модель. Примером может быть Словакия с ее 5 млн. численности населения, полностью выделившаяся в начале 1990-хх гг. Такая малая модель берётся в противоположность евразийской, но североевропеоидной русской нации, а такие украинской народности, имеющей сильные евразийские черты, которые должны быть утрачены в ходе евроатлантической реконструкции (модернизации) Украины.

Все украинцы, а тем более, другие этнические группы в неё не войдут (с какой стати, если есть большая русская нация?).

При этом вполне вероятно, нация получит желанное политическое и информационное доминирование над всей страной (которое собственно уже есть) и будет наслаждаться властью и дискриминацией русской части в отместку за свои местечковые комплексы. Тем жителям Украины, кто хотел бы остаться в русском проекте, нужно задуматься об этом всерьёз.

А пока есть большая развитая народность с двумя субэтносами: центрально-украинским (ранее назывались малороссами) и западно-украинским (ранее русины). Почему же, спросите Вы, 35 млн. чел — это не нация? Да ещё со своим государством!

«Всё это было бы и так, если бы»… одновременно и на том же пространстве не происходило строительство другой — большой русской нации, с участием тех же украинцев, говорящих и думающих по-русски. Включенность в другой, более мощный, более привлекательный и исторически фундированный проект мешает. Те же Одесса, Крым, Днепропетровск, Харьков, Киев — это культурные центры русской нации, где население говорит по-русски, в том числе и украинцы.

Поэтому-то украинский национализм замешан на неприязни, и даже ненависти к русским, и агрессивном выдавливании русского языка, фальсификации истории и запрете культуры. Жесткая конкуренция — это объективная реальность, ключевое препятствие, которое нужно устранить.

Как же тогда основная масса украинцев мирно уживется с Россией и русскими и настроена на дружбу? В том-то и дело, что они заинтересованы в участии в русском проекте по своей этнокультурной природе, и если это насильственно не запретить, они будут автоматически эволюционировать в сторону большей русскости, а русский язык будет вытеснять украинский, что и продолжалось в 1990-е годы. Вместе с тем, украинцы любят и лелеют свои этнические особенности, язык, психологию и государственную независимость. Это соответствует реальному этническому статусу украинца — малоросса. Всё это находило и находит понимание у русских и у правящих элит, что вылилось в существовании УССР.

Пока 50% украинцев будут наполовину русскими, украинская нация окажется ущербным проектом западно-украинского меньшинства и материально заинтересованной в нём коррумпированной элиты вкупе с националистической интеллигенцией в силу определённых причин цепляющейся за неё, как за соломинку.

Вопрос о государственном статусе русского языка, или даже о статусе регионального языка — это ключевой вопрос всей украинской политики.

По сравнению с ним избрание Януковича или Ющенко играет десятую роль. Поэтому, несмотря на все обещания, Янукович вместе с Партией регионов не хочет и не может официально разрешить русский язык, так как украинские русофобы и евроатлантические центры влияния боятся больше всего именно этого. В обмен на конъюнктурные уступки личного свойства они блокируют любые действия в этом принципиальном направлении. Поэтому вопрос о русском языке — это не пустой звук, как пытается показать пропаганда.

Этнические украинцы делятся на три подгруппы, каждая из которой имеет особый этнический статус:

· западные украинцы (не русские, но входящие в русский постимперский суперэтнос; субэтнос украинской народности, тяготеющий к собственной идентичности);

· центральноукраинцы (наполовину русские, наполовину самостоятельная этническая общность; субэтнос украинской народности);

· украинороссы — русские, но с украинскими этнокультурными особенностями, часть русской нации. (Не путать просто с русскими носителями украинских фамилий, утратившими какую-либо связь с украинской культурой).

Анализ этнической картины Украины показывает, что сегодня украинские субэтносы структурируются по их отношению к русскому проекту и к великороссам по принципу отталкивания-притяжения, но в обоих направлениях подвязка к русской идентичности присутствует.

Этнокультурная схема Украины

Западно-украинский субэтнос. В условиях наметившегося этнополитического раскола республики всё большей реальностью становится западно-украинский субэтнос. К западноукраинцам, грубо говоря, мы относим коренное население Тернопольской, Ивано-Франковской, Черновицкой, Львовской, Волынской, Ровенской, Винницкой, Хмельницкой, Житомирской, Закарпатской областей. Общая численность этих регионов в рамках от 11572 (1959 год) до 13096 млн. человек (2001 год).

Даже поверхностный взгляд на этнокультурные особенности этих областей показывает, что они очень разные и даже их объединение в один субэтнос может вызвать вопросы. Так, Житомирская и Винницкая области могут быть отнесены скорее к центральноукраинцам. Однако всё говорит о том, что в перечисленных областях западный этнокультурный и политический вектор будет усиливаться.

Западно-украинский субэтнос слагается из множества этнокультурных и диалектных групп, которые включались в украинскую народность с помощью государственных и политических механизмов уже в XX веке. Главным таким механизмом усреднения была советская власть, опиравшаяся на центральноукраинцев и в целом сдвинувшая общий этнокультурный вектор этих областей на восток.

У этих регионов есть главная политическая доминанта, которую можно изложить двумя словами: 1) национальная обособленность от русских; 2) стремление к овладению ресурсами индустриального Центра и Востока Украины, которые сложились в рамках общерусского проекта.

Западные украинцы в целом в проект русской нации не входят и склонны к созданию собственной нации по типу центрально-европейских славянских или неславянских наций (поляков, чехов, словаков, венгров, румын и др.). Место этих наций в любой геополитической системе — заведомо подчинённое, культурно и экономически вторичное. Что бы ни говорили о комфортности такого существования, наличии европаспорта, который украинцам в обозримое время всё же не дадут, это роль более чем скромная.

Строго говоря, этой группе проект русской нации не нужен ни узком, ни в широком виде. Эту позицию русские должны понимать и уважать, создавая дополнительный запас терпимости к ней, но при этом жестко реагируя на русофобию и попытки их агрессивной экспансии на восток. Это должна быть искренняя принципиальная позиция, не преследующая какой-либо цели русифицировать западноукраинцев, но сократить дистанцию с русскими и ликвидировать тень в отношениях (образ врага как негативную проекцию). Не лишними будут шаги в позитивной интерпретации западно-украинской культуры и истории.

Экономические ресурсы западноукраинцы надеются получить из Европы или с Востока Украины за счёт усиления политического влияния. Однако ситуация такова, что Европа не собирается кормить западноукраинцев и предусмотрела им роль чернорабочих, но с белым цветом кожи. Поэтому они будут объективно тянуться на восток по мере роста его привлекательности.

Конечно, западноукраинцев нельзя считать чуждыми всему русскому (заметим, что до XX века все они носили официальный этноним русинов, и не только карпатские русины, которые сохранили его до конца 1930 гг.). Но русская идентичность цивилизация охватывала скорее лишь отдельные стороны их жизни, и в большей степени — образованных слоев, — для которых этноним с корнем «рус» был престижным знаком собственного достоинства. А для деревенских жителей это не имело особого значения.

Довольно большая доля западноукраинцев, которые хотели этого по культурно-психологическим соображениям, включилась в общерусские процессы, уехала в другие регионы и вошла в состав русской нации, о чем напоминают сейчас их фамилии. На местах же осталась местная масса потомков крестьян, которая к этому была не готова и довольствовалась созданной для них общеукраинской идентичностью с местным колоритом.

В целом это соответствует вхождению в суперэтнос или в цивилизацию, которое было лишь периферийным и частичным.

Центральноукраинский субэтнос (центральные и восточные украинцы). На фоне западных областей центральноукраинский (малороссийский) субэтнос обладает довольно высокой однородностью. По численности он как минимум в 2 раза больше западного: от 20611 млн. (1959) до 24568 млн. чел. (2001). В эту группу я включил 5,5 млн. украинороссов, для которых русский язык родной.

Несмотря периодически оживляющиеся экспансии «украинского Пьемонта» (Галичины) и соответствующие культурные вливания в украинский язык, центральноукраинцы — очевидный лидер своей народности во всех областях. «Пьемонт» же является лидером по большому счёту не украинства, а в широком смысле русофобии на Украине, так как русофобия служит основным инструментом превращения народности в нацию.

То, что обычно понимается под «восточными украинцами» (левобережными), в действительности представляет собой центральноукраинский субэтнос, ставший основой украинской народности, языка и т.д. Центральные украинцы по географии расселения занимают именно центр Украины по обе стороны Днепра. Центральноукраинцы — основные носители и расовой основы украинцев — днепровского антропологического комплекса типов, который отличает их в расовом отношении от великороссов.

Этническая идентичность центральноукраинцев противоречива в том отношении, что на уровне политической психологии выражается в виде «золотой середины», и «нашим» и «вашим». С одной стороны, братья всем русским, и интегрируемся с ними, с другой стороны — «незалежные». Это соответствует типичной малороссийской национальной идентичности, которую мы квалифицировать как народность. Попытки как ликвидировать эту народность, так и наоборот, сколотить обособленную нацию, обречены на провал. Недаром националисты и западенцы стараются вытравить малороссийский дух, понимая, что на нём нацию не построишь.

В чём проявляется «русскость» центральноукраинцев? Во-первых, важнейшим фактором является русский язык, которым регулярно пользуется большинство центральноукраинцев. И как минимум половина пользуется им не в меньшей степени, чем украинским.

Русский и украинский языки образуют единое языковое пространство, переходят друг в друга, за исключением Западной Украины и Крыма, создают смешанные варианты: суржики, бытовое и официальное двуязычие.

Во-вторых, существует единство постсоветской культуры русских и украинцев с включением более древних структур, например, Православной церкви. В-третьих, при всех акцентируемых различиях, имеет место единство характеров и психологии в принципиальных моментах, затрагивающих восприятие мира, добра и зла, пространства. В-четвертых, сохраняется высокая интенсивность социальных связей, в том числе, экономических и родственных, миграции.

Корни этой традиции довольно древние, учитывая, что согласно одной из сравнительно новых исторических концепций первичное ядро русского этногенеза было на территории Левобережной Украины от Киева до Верхнего Дона, а затем сместилось на север к Москве (Седов В.В. Древнерусская народность. М., 1999.). Эти группы населения и составили реальный антропологический и этнокультурный мост между русскими и украинцами, по крайней мере, на Востоке и Северо-Востоке Украины.

Единство Украины в нынешнем виде как полурусского государства существует как единство Малороссии или народности с размытыми рамками. Как только запрет всего русского достигнет острой фазы, Украина затрещит по швам. Однако в отличие от начала 1990 гг. эти «швы» значительно сместились к востоку и к югу. Именно в ползучем выдавливании «русского духа» состоит тактика националистов.

Характерно, что трещины проходят не только по регионам и городам, по старым знакомым и коллегам, но и внутри личности центральноукраинцев, которые вынуждены делать нелегкий выбор в ту или в другую сторону.

Что могут предложить центральноукраинцам русские? Раньше для среднего украинца было достойное место в имперское системе, образование, вхождение в русское этнокультурное ядро и далее в элиту страны. Сегодня эти механизмы уже почти не работают, так как лишних мест нет, все, кто хотел, уехал и занял их. Каждый устраивается, как может. Образование есть и на украинском языке.

Ключевым должен быть морально-психологический фактор привлекательности и стратегической перспективы большой нации по сравнению с малой и раздробленной. Украинская нация может быть лишь на побегушках у Европы, с востока подпираемая русскими.

В таком обществе может быть только беспорядок. То, что происходит с татарскими самозахватами в Крыму, в России всё же немыслимо, несмотря на жестокие проблемы с этническими мафиозными сообществами.

Тот, кто заведомо сознает свою провинциальную вторичность, пусть занимается сецессионизмом (дроблением на независимые государства). Русская же нация, с украинцами и белорусами, может контролировать львиную долю Евразии и иметь собственные правила игры. Украинской этнополитической автономии это не мешает.

Позиция русских и России по отношению к центральноукраинцам должна быть другой и отличаться от отношения к западной части народности. Во-первых, признание полной самобытности украинцев и уважение к культуре. «Живите, как хотите, считайте себя, кем хотите» (что уже в полном объеме реализовано российской правящей группой). Но, во-вторых, «при этом Вы ближе к нам, чем к кому-либо, и мы Вас считаем всё же русскими, и соответственно будем строить свою политику». Если для этого прямые основания?

Феномен украинороссов. Отдельно остановимся на таком феномене, как украинороссы, поскольку для нашей темы он представляет особый интерес. Это и есть собственно, те украинцы, которых мы можем с уверенностью назвать русскими: при указании национальности «украинец», они назвали родным языком русский.

И это они сделали во время переписи, проводившейся кучмистским режимом в 2001 году, запустившим массовую украинизацию (вспомним русофобскую книгу Кучмы «Почему Украина не Россия»). В условиях навязывания украинского языка, человеку проще назвать родным языком украинский, даже если он им плохо владеет и редко разговаривает.

По переписи 2001 года украинороссы 14,7% этнических украинцев Украины или 5,5 млн. человек. В свою очередь, это около 11% населения Украины. В действительности их удельный вес выше: его можно определить 25—30% украинцев, проживающих на Украине или около четверти населения Украины. Учитывая политический фактор, можно сказать, что доля украинороссов реально была занижена раза в 2 контекстом и технологиями переписи.

По данным последних исследований популяционной генетики, восточные украинцы в расовом отношении являются идентичными великороссам (и белорусам), в отличие от центральноукраинской и западноукраинской подгрупп, которые сформированы на базе других этнических массивов (потомков дулебской и антской племенных групп). В данном случае в выводах имеется в виду украинское население с местными сельскими корнями в данных регионах, а не всё население, которое, конечно, же является более смешанным и соотвественно близким к остальным русским. (См. Балановская Е. В., Балановский О.П. ; Митохондриальные портреты украинцев: западных, центральных, восточных ; Пшеничнов А.С., Балановский О.П., Виллемс Р., Атраментова Л.А., Ищук М.Л., Чурносов М.И., Балановская Е.В. Медико-генетический научный центр РАМН; Эстонский Биоцентр; Харьковский государственный университет; Белгородский государственный университет.)

Украинороссы вместе с великороссами и малыми этническими группами в наибольшей степени страдают от украинизации и языковой дискриминации. На выборах они составляют устойчивый пророссийский или восточный электорат, который правильнее назвать русским. В настоящее время этот электорат используется для умеренно соглашательских, конъюнктурных сил.

Исключительная ценность украинороссов в том, что они способны предотвратить превращение русских в дискриминируемое меньшинство и даже перетянуть на свою сторону значительную часть центральноукраинцев, которые по своей идентичности похожи на украинороссов.

На востоке и юге же центральноукраинцы, как правило, являются украинороссами. Зона преобладания украинороссов среди украинской части населения — Донецкая область (58,7% украинцев), Крым (59,5%), Севастополь (70% украинцев) с определенной натяжкой — Луганская область (49,4%). К ним также относятся мегаполисы востока и юга — Харьков, Одесса, Днепропетровск, Запорожье. Прежде всего, это мегаполисы-«миллионщики», которые являются русскоязычными городами, хотя доля украинцев, указавших русский язык в качестве родного в них может быть сравнительно небольшим.

В Харькове 1989 году более 72% жителей признали родным языком русский. «По переписи населения 1991 г. русский язык родной для 47,7% населения области и для 72,6% одесситов (в Киеве русский язык родным считают 56%, на Украине в целом 32,8%). Национальным составом населения объяснить это нельзя: 56,6% населения области составляют украинцы и только 27,4% русские, в Одессе — 48,9% украинцев и 39,4% русских» (Попова И.М. Языковая ситуация как фактор политического самоопределения и культурного развития // Социологические исследования. 1993. № 8). «24,2 % украинцев в Одессе не владеют украинским языком (в области таких 12,8%). В целом по Украине в 1989 г. Свободно владели украинским языком столько же граждан, сколько и русским — соответственно 78 и 78,4%» (Распределение населения УССР по национальности и языку. Численность населения УССР, свободно владеющего украинским и русским языками // Политика и время. 1991. №1).

«В ноябре-декабре 1997 года Киевским центром политических исследований и конфликтологии совместно с Киевским международным институтом социологии были проведены социологические исследования, согласно которым в регионе Восток (преимущественно Донбасс) "украинцами" себя назвали 25,4 % жителей, "украинорусами" (двойная самоидентификация) — 51 %, "русскими" — 16,7 % . При этом русский язык на тот момент предпочитали 85,8 % населения этого региона, украинский — 3,6 %, одинаковое отношение к русскому и украинскому языкам выразили 10,6 %. По результатам указанных опросов в целом по Украине доля жителей, предпочитающих русский язык (44 %), превышает совокупную долю "русских" и "украинорусов" (37,8 %).

Характерно, что таких украинцев, западноукраинцы со своей колокольни презрительно считают «схидняками» или «москалями», что соответствует их действительной русскости. Такое отношение распространяется не только на украинороссов, но и на центральноукраинцев, которые в действительности в быту пользуются украинским языком или суржиком.

Исходя из этих фактов, в России должны понять, а элита рано или поздно затвердить, что мы бросили на Украине не диаспору, и не регион, а часть русского народа и русского государства, которые украинской нацией всей равно не станут, а систематически подвергаются и будут подвергаться дискриминации другой частью, сделавшей национальность опорой для самоутверждения.

Доля украинороссов среди этнических украинцев

Интеграция или ассимиляция?

Отношение этнического сближения между русскими и украинцами правильнее назвать интеграцией, а не ассимиляцией. Интеграция — процесс формирования этноса из различных этнокультурных групп.

В отличие от неславянских этносов украинцы не ассимилируются, а интегрируются в русской среде. То есть, они в принципе ничего не теряют, сохраняя все свои особенности. То есть он может сказать: «ну знаю я русский язык и разговариваю на нём, ну и что с того? Я же не москаль!» Ну и не надо, дорогой, чтобы быть русским, быть «москалём». Не все же американцы — англосаксы, но есть еще, например, ирландцы, или немцы, которые не так уж и отличаются от среднего белого американца.

Но обратного процесса украинской интеграции не происходит, что наводит на мысль о направленности процесса общерусской интеграции от частного — к общему. Вряд ли можно говорить об ассимиляции русских украинцами, мне такие факты, во всяком случае, не известны, хотя они единично, возможно и имеют место на Западной Украине.

Смена фамилии и графа в переписи отнюдь не показатель, так как это — реидентификация (возврат к старому, к украинской части идентичности) или просто шаг, продиктованный политической конъюнктурой. Равно как и овладение украинским языком, не означающее того, что человек перестает говорить по-русски. В принципе такой процесс является нормальным и представляет собой колебания внутри вектора общерусской интеграции.

В большом русском проекте украинцы и их потомки по разным подсчётам составляют 15—25%. Таков, например, удельный вес украинских фамилий в различных выборках социальных групп. Но, вероятно, роль украинцев (выходцев из групп, которых в XX веке стали называть украинцами) в создании русской нации значительно выше их удельного веса в %.

Отделить их от великороссов и приписать к создаваемой нации, не учитывать их в своих политических кремлевских раскладах, — значит, попросту кинуть их, вышвырнуть их.

В каком-то смысле это делают те политики, которые кричат о правах русских общин и меньшинств на Украине, не понимая, что тем самым способствуют конфликту русского и украинского и политике дискриминации русских.

Нет смысла их называть, так как в силу напыщенности они скорее озлобятся, чем воспримут как конструктивную критику, а так может быть, что-то поменяют в своей деятельности.

Если не удастся предотвратить создание нации на базе украинской народности со своим националистическим государством, отдельной от большой русской, а это, как сейчас уже ясно, сделать не удастся, и украинская нация будет создана, — то необходимо бороться за включение максимального числа украинцев в состав русской нации вместе с территориями их проживания, а также за максимально дружественный русским режим в украинском государстве.

На кого ставить на Украине? Идентичность местной элиты и русские интересы

Является ли Украина русским государством? Этническая принадлежность государства определяется тем, кто им руководит. Особо остановлюсь на украинской элите, ставшей лидерами незалежного государства. Они-то кто? Их материальный интерес к незалежности понятен, равно как и интерес интеллигенции, обслуживающей национальное строительство. Для украинских политиков характерна беспринципность, которая не идёт в сравнение даже с российскими образчиками. На уровне работы политтехнологов она показалась нам запредельной.

Можно утверждать, что большинство украинских политиков — это украинороссы, затронутые косметической украинской реидентификацией. По сути, это перевертыши, демонстрирующие чудеса гибкости. Поскольку они воспитывались в советской системе, они хорошо владеют русским языком и государственной культурой, бесконечно далеки от народа, а тем более, от западных украинцев.

Таковы Кучма, выучивший украинский язык уже во время президентства, Ющенко, выходец из Сумской области. Большинство, но все. Например, Кравчук (скорее центральноукраинец, «западенец»).

Довольно многие — это русские на основе этнических смесей (полукровки): Тимошенко (русская/армянка), Ехануров (якут). Поддержка националистических проектов —возможно, их какие-то личностные счёты с русской идентичностью. В случае с Тимошенко мы имеем дело с явной симуляц-народницу начала XX вв., a la Леся Украинка).

Поначалу, до 2000 годов всё это казалось каким-то карнавалом, но теперь понятно, что перед нами продукт конструирования реальности — гибридного государства, в котором русские воюют против русских по поводу степени их «украинства».

Именно Тимошенко заманила обнищавших тетушек из депрессивных центрально-украинских областей на сторону оранжевых, тем самым, создав стратегический перевес над русским Востоком.

Украину нельзя назвать узконациональным государством, скорее, это особая разновидность восточнославнянских государств, уже известных в истории, в которых русский компонент был стыдливо скрытым, но, тем не менее, очень большим.

Посмотрим теперь на противоположный полюс: как себя ведут так называемые пророссийские силы. Сегодня знаменем пророссийских сил является Янукович. Он стал действительно политиком крупного масштаба, заслужив авторитет после поражения в президентской гонке (и благодаря ему). Янукович по происхождению белорус, очевидно, человек с некой средней идентичностью. На выборах он обещал сделать русский язык вторым государственным, закрыть вопрос со вступлением в НАТО и наладить связи с Россией. Стремится ли он выполнить обещанное?

Очевидно, что обещания стали разменной картой в торговле с оранжевыми и приманкой для электората, у которого нет выбора. Более прорусскую и радикальную позицию представляет Наталья Витренко. Казалось бы, она должна стать лидером, но она выглядит как маргинальная фигура, выдавленная за пределы парламента. Был среди прочих лидеров Партии регионов потенциальный кандидат в президенты, — Евгений Кушнарёв, — бывший губернатор Харьковской области, боровшийся за статус русского языка, организатор северодонецкого съезда, который впервые поставил вопрос об отколе от Украины русской части. Но, увы, погиб — «случай на охоте».

Среди нынешней политической элиты Украины практически нет людей, которые бы были способны защитить интересы русских избирателей. Каков выход?

Прорусским силам на Украине нужно формировать политический слой, отличный как от «новых украинцев» (собратьев новых русских по политической ментальности), так и постсоветских деятелей.

Желательно, чтобы это были лица, не успевшие запутаться в коррупционных и бизнес-сетях, зацикленных на интересы незалежного государства. То есть, те, кто ставил бы интересы большой нации выше атрибутов украинского псевдо-суверенитета и местечковой идентичности.

Нынешняя элита продажна по определению, не в силу даже низкого морального уровня и идеологических установок, а в силу того, что мыслит категориями денег как основы для антропологического превосходства над другими, прежде всего над населением собственной страны. Её материальные интересы, выраженные в вывозе и отмывке капитала на Западе, жестко контролируются. А они являются лишь частными лицами, которых никто не будет всерьез защищать. Частными лицами, но с обостренным чувством антропологического превосходства. И чтобы его сохранить, она «сольёт» любые русскоориентированные проекты. Тем более, это сделает украинский правящий слой, на который можно полагаться лишь в тактическом плане, жестко просчитав их ходы.

Чтобы мысль стала понятной, объясню на примере, может быть, не слишком удачным, но отражающим суть дела: нужен украинский Лукашенко. То есть харизматик, и местный, и общерусский одновременно.

При этом украинский лидер должен быть соответственно более крупного масштаба, умнее и хитрее своего белорусского коллеги, быть готовым действовать в более многообразных и сложных условиях демократии. Вероятно, он должен также неплохо разбираться в украинской культуре, свободно владеть мовой и вообще быть 100%-ным украинцем, иначе ему не удастся перетянуть на себя критически необходимый среднеукраинский электорат, который пока что достается имитаторам типа Тимошенко. Такой политик, внутри, конечно же, должен быть идеалистом, властолюбивым, но идеалистом, то есть мыслить и чувствовать категориями истории великих украинского и русского народов.

Остров Крым: заложник или плацдарм?

Крымский вопрос усилием некоторых недалёких политиков раздут до совершенно неадекватных масштабов. Это не значит, что я против защиты российских интересов и русских в Крыму. Я против ложных и вредных акцентов на крымском вопросе, которые отнюдь не ведут к сближению Крыма с Россией, а, наоборот, его удаляют. Крым надежно увяз в унитарном государстве Украина. Даже если бы оно было федеративным, как РФ или США, это ничего не меняло бы. Отделить Крым по этническому или какому-либо другому принципу не удастся. Те, кто сеет эти иллюзии, вводит в заблуждение и крымчан и других союзников России на Украине в бесплодном ожидании того, что Россия когда-нибудь вернётся и решит все вопросы. В действительности же им придётся бороться на Украине самим за своё право быть русскими, а поддерживать русские силы в других регионах Украины.

Точка возврата пройдена в 1991–1992 гг., когда республика могла выйти де факто из состава новообразованной Украины, а РФ — обеспечить договоренности о передаче его в свой состав.

Соответствующие события в Крыму, тогда, кстати, назревали. Автор имел беседу с бывшим командующим сухопутным корпусом в Крыму, который был готов поднять путч поддержке органов власти автономии и пророссийского Черноморского флота. Путч, вероятнее всего, привел бы к образованию буферного государства «Остров Крым» типа Приднестровской молдавский республики и Абхазии, но без имевшей там место бойни. Однако командир, не будучи по натуре наполеоном, не решился вступить без санкции гайдаровско-ельцинского правительства (да и, собственно, какую санкцию оно могло дать?).

Геостратегическое значение Крыма как такового для России и русских не столь уж велико, как это нередко представляется. Да, владение Крымом позволяло России доминировать в Черном море, чего Россия сегодня позволить себе не может. Но Черное море — это всего лишь внутреннее море другого внутреннего моря (Средиземного), выход из которого — проливы — не в наших руках. Море в любой точке легко простреливается ракетами и достижимо для военных судов. А Россия имеет и то и другое. В этом смысле Россия обеспечивает себе безопасность на Черном море и без Крыма.

Конечно, Крым — хорошая база для Черноморского флота, который просто больше негде ставить. Но ведь и сам Черноморский флот, если сравнивать его с Северным, или Тихоокеанским, — это реликт, архаизм эпохи русско-турецких войн. Конечно, России нужно быть сильной на Черном море и иметь современный мобильный флот.

Укрепления Севастополя, вырытые на скалах, обильно политые русской кровью и посыпанные костями, какое военное значение они имеют теперь? Только военно-историческое и туристическое. Даже в период масштабного обновления после второй мировой войны они уже безнадежно устаревали. Когда бродишь по развалинам огромной крепости, понимаешь, что они никого не защитят.

Стало быть — Крым это всего лишь плацдарм для субрегиональной политики и общенациональный символ. Конечно, хорошо если бы полуостров был в руках России, но, увы, это не так, и опровергающие это юридические выкладки — лишь маниловские сожаления, в которых никого не удастся убедить.

Хотя, несомненно, Крым является одной из важных опорных точек, которые нельзя сдавать, но его значение просто несопоставимо с Украиной, или хотя бы её половиной.

Есть и другой вариант постановки крымского вопроса. Из источника постоянного напряжения российско-украинских отношений, и свидетельств бессилия России что-либо изменить в судьбе своей бывшей территории, Крым должен стать опорой русско-украинского единства, рассадником идеологии общерусского единства наряду с Донбассом и Одессой.

НАТО на Украине. Вопрос времени?

Уверен, что если бы Североатлантический союз захотел бы сейчас войти на Украину, и конкретно, например, в Севастополь, — он бы вошёл. И американские морские пехотинцы соседствовали бы там с российскими (в Казачьей бухте). Нет сегодня таких сил, сопротивление которых они сегодня не смогли бы преодолеть. Те, кто тешит себя иллюзиями, ссылаясь на «триумфальный» опыт Феодосии, просто-напросто не понимают масштабов.

И, тем не менее, они этого не делают. Почему? Они знают (благодаря поставленному на службу развитому экспертному сообществу с историческим мышлением, к сожалению, у нас таких экспертов не наблюдается, вместо них можно встретить политиканствующих непрофессионалов), что могут потерять Украину целиком, что равнозначно стратегическому поражению. Войти «в Украину» один раз — это не значит сделать её натовской в политическом смысле. Эффект сопротивления этой акции будет слишком большим, — и уже не стороны патриотов Крыма живущих там великороссов и украинороссов, — а со стороны центральноукраинцев, которые воспринимают это отрицательно.

Но дело даже в не этом, а в том, что стратеги очень хорошо знают уроки авантюристической территориальной экспансии против России в Восточной Европе, в частности, Гитлера и Наполеона. Они привели к тому, что русский медведь проснулся и сокрушил создаваемую систему. Сегодня делается всё, чтобы не допустить подобного сценария. Ведь вхождение НАТО на Украину — это геополитическая катастрофа, аналогичная оккупации части России или что-то вроде того с утратой возможностей какого-либо обратного хода. Поэтому и медлят геостратеги Запада, хотя и поторапливают свою прислугу внутри страны.

То есть американцы не будут просто так входить в страну, где они рискуют оказаться лицом к лицу с враждебным режимом и озлобленным организованным русским населением, и которую вынуждены будут покинуть её через некоторое время, оставляя за собой подобие Беларуси.

Но все понимают, что нечто подобное рано или поздно всё же должно происходить, поскольку русские никак не контролируют ситуацию на Украине и даже не влияют на неё, а свято место пусто не бывает. Нужно быть готовыми к такому развитию событий: одно дело, вхождение натовцев во Львов или в Ужгород (что воспринимается уже как факт), другое — в города-герои Киев, Одессу, Севастополь, Керчь, Харьков, продвижение к Белгороду и Волгограду. Предотвратить это может только мощная русско-украинская народная партия, а отнюдь не политики, трясущиеся за свои зарубежные счета, и не волонтерские отряды протеста, как в Феодосии.

Выводы по Украине для России и сторонников общерусского проекта.

Проекту большой русской нации на Украине объявлена жесткая война, и нужно иметь мужество и сильный здравый ум для того, чтобы выдержать и противостоять натиску и моральному террору людей, называющих себя защитниками украинской нации, а на деле агрессорами против большей части населения своего государства. Эта война направлена не столько против русских-великороссов, сколько против части украинцев, включенных в русский этногенез. Их оружие — оружие слабых: попытки запретить, «зашикать», запугать, обокрасть, во многом развернув исторический процесс назад. Что делать в этой ситуации? К сожалению, адекватное понимание ситуации русской интеллектуальной и политической элитой до сих пор не сформировано.

· Сформировать активную политику русских и России по отношению к Украине и украинцам как части большой русской нации. Создать представление о большом русском проекте, который должен охватить и часть Украины;

· Наивно думать, что удастся целиком повернуть Украину к России. Нужно спасть хотя бы русскую часть страны. В том виде, в каком Украина развивается теперь, она русским и украинороссам не нужна;

· Поддержка регионализации и федерализации Украины как объективного исторического процесса; регионалистских движений во всех областях Украины, в особенности со своими этнографическими и этнополитическими отличиями;

· Предоставить всем гражданам Украины (наряду с гражданами Белоруссии и Молдавии) право на упрощенное получение гражданства РФ в заявительном порядке. Дать реальное право каждому украинцу стать «россиянином», то есть в перспективе русским, если он этого захочет;

· Добиться придания русскому языку статуса государственного языка на Украине и переводу делопроизводства в ряде регионов на русский язык;

· Сделать ставку не на отделение и защиту интересов русских и русскоязычных регионов и граждан от украинцев, а на объединение; общность интересов России и Украины;

· Воспитать и выдвинуть пророссйского политика или группу политиков, который изменил бы вектор событий на Украине. Если это не удастся вывести на авансцену на текущих досрочных выборах, то нужно использовать их для раскрутки;

· Во всех политических и информационных документах и текстах рассматривать украинцев как народность, включенную в общерусскую нацию, называть украинцев русскими или украинорусами, создать для этого специальные программы публикаций и PR на русском и украинском языках;

· Вести пропаганду общерусской нации, подчеркивая в ней роль украинцев;

· Сделать ставку на информационную и общественную работу на Украине не с этническими великороссами, а с этническими украинцами, лояльными России, создание русско-украинского движения на принципиальной основе;

· Доброжелательно работать с различными группами национально настроенных украинцев, подчеркивать их выгоды от сотрудничества с Россией, большую важность этнокультурной специфики украинской народности для общерусского процесса. Осудить и признать примитивными взгляды на отсутствие украинского этноса, его этнокультурной самобытности, языка.

· Создать возможности альтернативной трансляции русскоязычных теле- и радиоканалов (спутниковое + кабельное ТВ, местное и региональное ТВ);

· Создать разностороннее мощное сетевое объединительное движение из этнических украинцев-сторонников объединения Украины и России; сформировать из их числа харизматических лидеров, формирование альтернативной политической прослойки, не имеющих широких материальных и профессиональных интересов в независимости Украины, и материально независимых от Запада;

· Издавать массовые и доступные учебники и очерки истории Украины и России с правдивой версией истории, противостоящей искаженным версиям.